Авторы сценария: Максим Бударин, Георгий Селегей, Константин Галдаев, Ильгиз Зайниев

Продюсеры: Тимур Бекмамбетов, Игорь Угольников, Игорь Мишин

Оператор: Елена Иванова

Композитор: Юрий Потеенко

Художник-постановщик: Эльдар Кархалев

Супервайзер CG: Алексей Гусев

Консультант фильма: Александр Девятаев

 

В ролях: Павел Прилучный, Павел Чинарев, Тимофей Трибунцев, Алексей Филимонов, Дмитрий Лысенков, Евгений Серзин, Олег Чугунов, Никита Кологривый, Дарья Златопольская и др.

 

Производство: «Базелевс», «Военфильм», «МТС Медиа», Pandora film, при участии телеканала «Россия 1», при поддержке Фонда кино

Жанр: приключения, драма

Год: 2021

Возрастное ограничение: 12+

Дата выхода в прокат в России: 29 апреля 2021 года

 

Информационные партнеры: «Русское радио», «Комсомольская правда», социальная сеть VK

 

Сайты фильма: https://sonypictures.ru/film/devjataev/ и https://devyataev.film/

 

СОЗДАТЕЛИ О ФИЛЬМЕ:

 

О ФИЛЬМАХ ПРО ВОЙНУ

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Любое общество строится на фундаменте большого исторического события, как правило, кровавого. Чем больше крови пролито, чем больше воспоминаний — о потерях, о жертвах, о цене, — тем крепче этот фундамент. В Америке это война за независимость и принятие Декларации независимости США. Во Франции — Великая французская революция, в Китае — социалистическая революция и приход к власти Мао. В России это, безусловно, Великая Отечественная Война, которая сформировала идеологию нации.

 

ИГОРЬ УГОЛЬНИКОВ: Я считаю, что наши фильмы и наша работа сейчас крайне важны именно для молодежи. Только надо делать все честно и достоверно. Когда этого не происходит, доверие зрителя к военному кино теряется, и возвращать его крайне тяжело. Я думаю, что фильм «Девятаев» отвечают именно этой задаче.

 

ДМИТРИЙ ЛЫСЕНКОВ: Конечно, настоящее кино про войну снимали режиссеры-фронтовики. Сергей Бондарчук, Михаил Калатозов, Владимир Басов — все они понимали, про что они снимают. И те фильмы намного честнее и правдивее современных. Я сам еще общался со своим дедом, который воевал, а вот мои дети этой связи уже не имеют. Для их поколения победа над фашизмом — это примерно как битва при Бородино. Но все равно про ту войну мы продолжаем узнавать что-то еще. С открытием архивов мы узнали множество новых фактов. История Девятаева — одно из поразительных открытий, и я очень благодарен этому фильму за то, что узнал о ней.

 

ПАВЕЛ ЧИНАРЕВ: Мы все время сравниваем старое советское кино про войну и современное. И сравнение это часто не в пользу современного, потому что сегодняшние творцы не видели войны и не чувствуют ту интонацию, которой владели режиссеры-фронтовики. Но время идет вперед, технологии развиваются. Даже 20 лет назад нельзя было себе представить, что можно так круто снять фильм, основная часть которого происходит в небе. Поэтому сегодня очень важно беречь искренность и подлинность старого кино, но совмещать ее с современными формами и возможностями.

 

СЕРГЕЙ ТРОФИМОВ: С одной стороны, наше поколение воспитано на советском кино о войне, в котором эта тема всегда звучала искренне, с неподдельными эмоциями. С другой — голливудские блокбастеры серьёзно продвинули кино в части спецэффектов и технологии съемок. Мы хотели соединить зрелищность голливудских блокбастеров и эмоциональную достоверность советских фильмов о войне, сделать этот фильм не только впечатляющим с визуальной точки зрения, но и более человечным и живым.

 

ДМИТРИЙ ЛЫСЕНКОВ: В любом случае тема войны очень интересная, потому война — это всегда про экстремальное состояние человека и про то, как он проявляет себя в этом состоянии. В искусстве это всегда предмет для исследования. А Вторая мировая — это самый яркий пример, потому что это глобальный конфликт, который затронул весь мир. И там еще тысячи нерассказанных историй, которые можно и нужно рассказывать. И не только про героические страницы, но и про трагические.

 

СЕРГЕЙ ТРОФИМОВ: Для меня фильмы о войне — это долг перед тем поколением, которое воевало. Я воспитан на рассказах о войне и на советском кино о войне и еще не расстался с этим опытом. Это часть меня, и я думаю, что мои дети тоже должны знать об этом. История Девятаева — о невероятной силе духа, которая была у этого человека и у всего его поколения. Мы даже представить себе не можем, что выпало на их долю, что они преодолели. И об этом важно рассказывать молодой аудитории. О том, что подвиг — это не красивое слово и не пустой звук.

 

ПАВЕЛ ПРИЛУЧНЫЙ: Важно не уходить в ура-патриотизм, не закрывать глаза на какие-то вещи, которые происходили в те времена, не бояться неудобных вопросов. Пришло время углубиться в историю этой войны и с разных сторон посмотреть на то, как все происходило на самом деле. Не все русские были героями. Не все пленные были предателями. Я не осуждаю решений того времени — возможно, по-другому было нельзя и некогда было разбираться с каждым в отдельности. А Михаил Девятаев доказал всем, что попасть в плен и остаться патриотом своей страны возможно.

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Слово «патриотический» меня пугает. Если оценивать патриотизм как неприятие иных, то я не про это. Все внешние проблемы и внешние враги меня мало интересуют как автора, потому что это данность, они всегда были, всегда есть и всегда будут. Мне больше интересно, что происходит внутри нас, кто мы такие. Для меня патриотическое кино — это кино, которое наполнено любовью к близким. Все, что рождено этой любовью, способностью прощать ближнего за его ошибки, — это патриотизм. А наличие врага, которое нас объединяет, — это тоже важная часть общественно-политического спектакля, но она мне меньше интересна.

 

 

ПРО МИХАИЛА ДЕВЯТАЕВА И ЕГО ПОДВИГ

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Как любой мальчишка, я очень люблю самолеты. Я всю жизнь мечтал снимать про самолеты, примерно с семи лет. В какой-то момент я сам пошел учиться летать, налетал сорок часов. Для меня все, что связано с авиацией, — волшебный мир. И вдруг такая потрясающая история — соединение супергеройского кино и невыдуманного сюжета о человеке, который совершил невозможное и смог изменить ход истории.

 

ИГОРЬ УГОЛЬНИКОВ: История Великой Отечественной войны изобилует множеством удивительных подвигов, многие из которых пока неизвестны, но они будут со временем открываться и давать нам возможность создавать новые фильмы.

8 февраля 1945 года пленный летчик Михаил Девятаев сбежал из фашистского концлагеря с девятью товарищами-заключенными, угнав у немцев бомбардировщик. Уйдя от воздушной погони, узники приземлились на занятых Красной армией польских территориях. Побеги из концлагеря были редки, успешных побегов насчитывается несколько десятков, успешных побегов на самолете — единицы. Случай Девятаева исключителен даже среди них.

История Михаила Девятаева хоть и не замалчивалась, но долгие годы не была широко известна. Его подвиг не вошел в пантеон легенд, потому что послевоенный СССР был жесток к героям, прошедшим плен. Путаница с документами — вместо летчика записали в артиллеристы — в конце 1945-го позволила Девятаеву вернуться из фильтрационного лагеря на родину, но эта же путаница заставила власти считать его если не предателем, то вруном: мол, как мог артиллерист угнать самолет? А если все правда — то как доказать, что не предатель?

Только в 1957-м истории бывших пленных стали публично обсуждаться. И Михаил Девятаев из безвестности перешел в мир славы. А его странная, но правдивая история навсегда осталась для него и гордостью, и бременем: до конца дней (Девятаев умер в 2002 году) герой рассказывал и писал о своем плене и побеге, своим существованием свидетельствовал перед новыми поколениями, что и такие страшные страдания, и такой чудесный подвиг равно реальны и возможны.

Замалчивание подвига было связано с различными причинами, но, вероятнее всего, с тем, что в угнанном самолете была сверхценная документация, касающаяся немецкой программы «ФАУ-2».

 

АЛЕКСАНДР ДЕВЯТАЕВ: Об отце снято более 30 документальных фильмов. Первая лента, «Девятаев», появилась в 1961-м, ее снял Алексей Высоцкий, дядя Владимира Высоцкого. Потом были фильмы: «Суровая память» — о нескольких военнопленных, которые стали лидерами сопротивления, «Догнать и уничтожить» Ярослава Голованова, потом еще много разных фильмов и телепередач. Об отце много легенд, фейков, нелепиц, которые удобны людям, чтобы доказать какую-то свою правду. К сожалению, мы имеем очень мало реальных документов о том, что представлял из себя угнанный самолет и какую информацию отец привез с собой. Много говорили о том, что он все рассказал Сергею Павловичу Королеву, но никаких подтверждающих это документов не существует.

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Об истории подвига Девятаева я узнал благодаря моей жене. Она работает в Казани, там же живёт семья Девятаева. По стечению обстоятельств визажист моей жены оказалась внучкой Михаила Петровича — так мы познакомились с её отцом Александром, сыном Михаила Девятаева. Он профессор, доктор наук, создатель уникальных кремов для лица, которыми пользуются во всем мире, невероятно интересный человек. Они рассказали нам эту невероятную историю, потом я прочитал книгу Девятаева «Побег из ада» — и понял, что об этом нужно снять кино.

 

АЛЕКСАНДР ДЕВЯТАЕВ: Отец умер в 2002 году, и с тех пор я начал плотно заниматься его биографией, а с 2017-го я ушел с кафедры патофизиологии КГМУ, где проработал 43 года, и уже все свое время посвятил истории отца. У нас большая семья — дети Михаила Петровича, внуки, правнуки, несколько поколений. И они попросили меня представлять интересы нашей семьи. Любопытно, что моя дочь Диана однажды писала Тимуру Бекмамбетову в соцсети про историю деда, но это сообщение осталось незамеченным. Через год Тимур участвовал в фестивале мусульманского кино в Казани, и там его будущая жена Наталья Фишман рассказала о судьбе героического земляка. Но вот пришло время, и жизнь сама свела нас с этим режиссером.

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Некоторые историки говорят, что, если бы Девятаев не угнал тот самолет, не показал бы советскому командованию, где находятся пусковые установки ракет «Фау» на острове Узедом, и мы не смогли бы разбомбить этот остров вовремя, нацистские баллистические ракеты полетели бы на Москву, Париж, Лондон и война бы приняла другой оборот. У немцев были тысячи «Фау». К концу войны их ракеты летали в космос. Благодаря Девятаеву на Узедом был направлен основной удар наших сил, и мы смогли остановить немецкий завод. Наверняка вокруг этого завода шла серьезная борьба — кто первым доберется до немецких научных изысканий, мы, американцы или англичане. Мы стали первыми. И получили большое количество ракет. Первые испытания на полигоне Капустин Яр Королев проводил как раз с ракетами барона фон Брауна, которые были вывезены с Узедома в СССР. Самолет, который угнал Девятаев, использовался немцами для контроля за стартом ракет, и в нем содержалась секретная информация, которая оказалась очень полезна для нашей космической программы.

 

ПРОДЮСЕРЫ

 

ИГОРЬ УГОЛЬНИКОВ: История подвига Девятаева была мне интересна очень давно. Поэтому я был рад узнать от Тимура Бекмамбетова, что его студия «Базелевс» при поддержке Фонда кино приступила к разработке данного проекта. Мы вошли в сопродюсерство с Тимуром на стадии сценария и подготовки к съемкам. Наша студия «Военфильм» инвестировала в проект небольшие финансовые средства, но главным образом мы предоставили для съемок военную технику, костюмы и реквизит. И дальше мы выступали как сопродюсеры съемок, монтажа и всех остальных работ по созданию фильма.

 

ИГОРЬ МИШИН: Мы участвовали в проекте «Девятаев» по двум причинам. Во-первых, это первое предложение от мейджоров в адрес нашей компании. Нас пригласили участвовать в большом блокбастере с многомиллионным бюджетом и выдающимися авторами — и мы сочли это за честь. Во-вторых, было ясно, что релиз этой картины придется на апрель 2021 года — тогда же мы стартуем с нашим новым онлайн-кинотеатром, где выйдет ряд оригинальных фильмов и сериалов, которые мы продюсировали.

 

ПРО СЦЕНАРИЙ, МИФЫ И ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ПРАВДУ

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: В моей жизни это второй опыт работы с биографией, рассказанной от первого лица. Первым был фильм «Время первых» — история космонавта Алексея Леонова, который лично участвовал в работе над картиной. После просмотра он сказал: «Я только сейчас понял, как страшно там было». Михаил Девятаев до наших дней не дожил, мы работали с его сыном, который дал согласие на экранизацию и поддерживал проект от начала до конца. Такие фильмы — это огромная ответственность, стресс и кураж, которые базируются только на одном — однажды наступит час икс, когда нужно будет показать фильм герою и он должен будет сказать: «Да, это я». Когда я показывал кино Александру Девятаеву, он сказал: «Ну наверное, не все было так, но да, это — мой отец». Конечно, судьба Девятаева намного объемнее, чем показано в фильме, но я исходил из того, что зрители совсем ничего о нем не знают. В его судьбе хватит материала еще на несколько фильмов.

 

АЛЕКСАНДР ДЕВЯТАЕВ: Тимур рассказывал, что у него есть опыт работы с Алексеем Леоновым и что в данном фильме он тоже постарается быть как можно ближе к герою и к тексту. А моей задачей было эту работу отслеживать и помогать. Работа шла долго. Мы обсуждали эпизоды фильма по мере их появления. У меня был большой массив воспоминаний летчиков-истребителей — участников ВОВ, многие эпизоды из их рассказов происходили и с отцом, и мы использовали их в работе.

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Наш фильм построен на официальных мифах, но как было на самом деле, не знает никто. Есть много версий, но ни одна из них не подтверждена. Кроме той, которую изложил сам Девятаев. Официально так и не было признано, что он угнал самолет. Считалось, что это невозможно сделать — этот самолет был совершенно иначе устроен, им должны были управлять три человека, а не один. И еще при побеге из плена Девятаев весил 36 кг. В таком состоянии поднять самолет в одиночку…. Никто не знает, как это возможно.

 

СЕРГЕЙ ТРОФИМОВ: Подвиг Михаила Девятаева — это прежде всего невероятная история и захватывающие события, поэтому по жанру это приключенческий экшен о самом дерзком побеге за всю историю Второй мировой войны. Но в истории Девятаева есть не только героические, но и трагические эпизоды — плен, концлагерь и пресловутый приказ 270, по которому все советские военнопленные приравнивались к предателям родины. Поскольку наш фильм основан на реальных событиях, нам важно было сохранить достоверность и в этой части. Есть еще и человеческая история Девятаева, история дружбы и предательства на фронте и в плену. Таким образом, в фильме есть разные линии, и было необходимо найти баланс между ними, чтобы картина получилось цельной.

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Одна из основных линий нашего фильма — это противостояние двух героев. Это история про Гражданскую войну. Про две позиции. Про героизм и предательство. Второго героя — Николая Ларина — мы придумали. А главный подвиг Девятаева — того Девятаева, которого мы показываем в фильме, — в том, что он сумел простить человека, который предал родину, отправил его в концлагерь и даже пытался его убить. 12 лет Девятаев терпел обвинения в предательстве, но так и не выдал своего бывшего друга, чтобы сохранить его репутацию и его имя. Это история еще и про тех, кто вынужден жить с клеймом предателя.

 

МИХАИЛ ДЕВЯТАЕВ (ПАВЕЛ ПРИЛУЧНЫЙ)

 

ПАВЕЛ ПРИЛУЧНЫЙ: Сначала меня утвердили на роль Коли Ларина, которого в результате сыграл Павел Чинарев. И я с удовольствием готовился к ней, потому что это роль ну просто «шоколадная». Красиво одетый человек, всегда сытый, в тепле, к тому же появилась возможность попрактиковать немецкий язык, который когда-то учил. Я уже полностью придумал этот образ — хотел сделать его примерно таким, каким был персонаж Кристофа Вальца из «Бесславных ублюдков»: жесткий, беспринципный, добивающийся своего любыми, самыми иезуитскими способами. И вдруг за полторы недели до съемок Тимур говорит: «Слушай, Паш, а не хочешь ли ты попробоваться на главного героя?» — «Конечно, хочу, для меня это большая честь, но как? Я же совершенно к этому не готов, это же полный ужас»! Мы попробовались, и Тимур сказал: «Да, это то, что нужно». И вот тут я обалдел. Помимо очень тяжелого физического труда, мне предстояло взять на себя огромную ответственность. Если Ларин хоть и собран из прототипов друзей Девятаева, но он все-таки выдуманный персонаж, то Девятаев — это реальный человек, которого многие знали и у которого живы родственники. Опозориться было никак нельзя. Я начал изучать литературу и источники. К счастью, про него много написано. Потом я познакомился с его сыном, он рассказал про какие-то мелочи, тонкости, словечки, поговорочки Михаила Петровича. И мне стало спокойнее.

 

АЛЕКСАНДР ДЕВЯТАЕВ: С Павлом Прилучным мы познакомились в первые дни съемок, мне понравилось, что он сразу стал меня о многом спрашивать — какие у отца были особенности, жестикуляция, речь. В общем, он мне понравился.

 

ПАВЕЛ ПРИЛУЧНЫЙ: Мне нужно было не только тщательно изучить своего персонажа, но и сильно похудеть. За полторы недели я сбросил 12 килограммов. Это было очень сложно, особенно на площадке, где все постоянно ели горячие бутерброды с колбасой и сыром и их божественный запах разносился по всей округе… А на улице был кошмарный холод, когда есть хочется еще сильнее. Холод, голод, ветрило, который сносил постройки, и запах горячих бутербродов — вряд ли кто-то может представить, каково мне было держаться без еды…

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Павел Прилучный — идеальное попадание в роль Девятаева. Он не модель для подражания, но живой человек со своей болью и своим отношением к жизни. Нам и нужен был такой — с ухмылками, сентиментальный, неуправляемый…. У нас было много кандидатов, но когда я увидел на пробах Прилучного, мне показалось главным, чтобы герой был живым, а дальше история сама за него все сделает. Мне было интересно работать с ним — я хотел сломать его амплуа, потому что все привыкли к нему как к артисту отрицательного обаяния. В настоящем Паше этого нет. Меньше всего мне хотелось, чтобы у нас получился идеальный герой, неотличимый от бронзового монумента. В этом смысле Паша не играет героя, он и есть тот самый человек, с присущими ему слабостями и при этом с мужеством и честью.

 

ПАВЕЛ ПРИЛУЧНЫЙ: Я очень благодарен Тимуру за то, что он разглядел во мне потенциал. Большая проблема актеров в нашей киноиндустрии заключается в том, что режиссеры и продюсеры видят тебя в одной роли и используют только в ней. Если ты герой-любовник — ты не вырвешься за рамки этого амплуа. Но Тимур поверил в меня, рискнул, не испугался общественного мнения, которое могло не принять меня в роли Девятаева. И я очень старался его доверие оправдать.

 

ИГОРЬ УГОЛЬНИКОВ: Мы обсуждали и пробовали многих актеров и вместе с Тимуром все же пришли к заключению, что Прилучный будет лучшим для этой роли. И он проявил себя безупречно — и с актерской, и с человеческой точки зрения. Мы убрали с него шлейф мажора, с которым его ассоциируют. Он предстанет на экране совершенно в другом образе. Такое сыграть непросто. Стержнем характера является гипертрофированная совестливость. Про «сбежать и выжить» много фильмов, у нас же уникальная история про нежелание героя работать на врага! Нежелание идти на компромисс даже в мелочах. Побег — это не самоцель для него чтобы выжить, а способ избежать участи работы на фашистов, избежать бесчестия предательства.

 

ПАВЕЛ ПРИЛУЧНЫЙ: Ничего общего с Девятаевым у меня нет: я не жил такой жизнью, не был на войне, никогда не совершал таких поступков. Но мне выпала возможность стать им на время, и эта роль очень изменила и обогатила меня.

 

АЛЕКСАНДР ДЕВЯТАЕВ: Узнаю ли я своего отца в Павле Прилучном? Это сложный вопрос. Павел хорошо и достойно сыграл свою роль. Просто представьте, что мой отец рос до 17 лет голодным и нищим. У него не было обуви, чтобы дойти до школы, поэтому зимой он вынужден был сидеть дома. Потом он учился в Казани и Оренбурге, немного полетал, а потом — война. Где вы сейчас найдете актеров, которые прожили бы такую жизнь, которые по-настоящему голодали… Ну и потом, летчики — это особая каста, это не сыграть…

 

НИКОЛАЙ ЛАРИН (ПАВЕЛ ЧИНАРЕВ)

 

ПАВЕЛ ЧИНАРЕВ: Этот фильм начался для меня со знакомства с Сергеем Трофимовым. Я снимался в сериале «Вертинский» Авдотьи Смирновой,  Сергей Юрьевич был оператором-постановщиком. А через некоторое время мы случайно встретились в аэропорту, и он предложил мне попробоваться в некий большой блокбастерный проект, но не сказал какой. Тогда, в аэропорту, я сказал что-то вроде: «Спасибо за предложение, но у меня сейчас столько дел, столько сериалов… Нет ли у вас для меня какой-нибудь маленькой роли с небольшим количеством съемочных дней?» На что получил от Трофимова недоуменный вопрос: «Паш, ты дурак?». Общими словами рассказал о роли, и мне эта роль сразу понравилось: я люблю играть злодеев, люблю поговорку «Страшен тот злодей, что с виду незлоблив». И мне очень интересно в такой работе находить оправдания для героя, какую-то его правду и его мораль. В общем, роль Ларина подходила мне идеально во всех смыслах.

 

Мой герой Николай Ларин в начале войны перешел на сторону Германии. На родине его считают погибшим, поэтому ему ничего не угрожает до тех пор, пока он не встречает среди пленников своего боевого товарища — Девятаева. И сначала он пытается спасти друга, предлагая ему работу в Германии, но с этих пор бывшие друзья становятся врагами.

 

Когда меня утвердили, Тимур дал мне задание написать небольшую экспликацию роли — как я понимаю своего героя и его поступки. Я так разошелся, что накатал ему целый талмуд: про критическое мышление, про отсутствие страха и присутствие логики у человека в плену, про разум и цивилизацию, про русский и европейский миры. Я придумал для оправдания своего персонажа столько убедительных аргументов, что сам в них поверил, и мои тезисы стали для меня убедительнее, чем правда Девятаева. Мне были понятны и страхи моего персонажа, и его мотивы. Ведь думая о том, как сложились судьбы вернувшихся из плена на родину, невольно понимаешь тех, кто этого сделать не захотел. Это очень сложная тема. С одной стороны, я надеюсь, что у меня получилось сделать достоверного цельного персонажа, а с другой стороны, я не уверен, что меня за него где-нибудь не побьют. Не хотелось бы закрепиться в образе предателя-фашиста.

 

Самым сложным для меня на площадке было находиться в окружении иностранных артистов, которые говорили только по-немецки. Конечно, это большая удача, что все мои сцены с немцами успели отснять до закрытия границ, но языковой барьер на меня очень давил. Я никогда не учил немецкий, у меня был лист с напечатанной транскрипцией текста и аудиофайл с начитанной интонацией. Да, в отличие от моих коллег-«лагерников» мне было тепло и сытно, но я постоянно находился в панике, особенно когда немецкие артисты хотели со мной поговорить. «Лагерники»-то все находились в одном вагончике, а «фашисты» — в другом. А я — с «фашистами», но сказать ничего не могу. У меня было полное ощущение, что это я за границей, а не они. Несколько раз были сцены — настоящий кошмар для артиста, — когда режиссер говорил: «Вы сейчас на фонах, сыграйте просто какую-нибудь импровизацию». Мои партнеры быстренько раскидывают между собой текст, а мне-то нужен переводчик. Они мне говорят: «Ты скажи «да», «нет», или «не знаю». А я понимаю, что без переводчика не справляюсь. И я буквально начинал кричать: «На помощь!!! Иностранные артисты разводят сцену без меня!»

 

На площадке я больше сочувствовал голодающему Прилучному, чем наслаждался своим привилегированным положением. Думаю, что любой русский человек, надевая на себя нацистскую форму, не будет чувствовать себя комфортно. И на площадке мне становилось не по себе от того, что кто-то между делом говорил: «Ой, Паш, как тебе идет!» Хотелось развернуться и сказать: «Это не идет никому».

 

ВИЛЛИ ЧЕРНЫЙ (ДМИТРИЙ ЛЫСЕНКОВ)

 

ДМИТРИЙ ЛЫСЕНКОВ: Мой герой Вилли Черный выбивается из состава заключенных. Вообще, Вилли Черный — это реальный человек, просто он не имеет отношения к истории побега Девятаева. Они действительно сидели в одном лагере. Там действительно были узники, которые перешли на службу немцам, что давало им привилегии. Одним из самых жестоких был капо по кличке Кепка. Мой герой — это собирательный образ из нескольких таких людей, но они все реально существовали и все издевательства моего персонажа абсолютно реальны. Все это описано в воспоминаниях самого Девятаева.

 

Изначально линия моего персонажа была несколько другой, она была сильно завязана на взаимодействии с немецкими артистами, но началась пандемия и мои сцены снять не успели. В связи с этим моего героя пришлось придумать по-другому, из фильма ушла важная для этой роли уже снятая сцена, и вообще всё сильно поменялось. Но заиграло новыми смыслами.

 

Роль у меня небольшая, всего шесть съемочных дней. Из них больше всего запомнился первый день. Снимали на дамбе, на Финском заливе, был шторм, у нас рвало флаги, валило вертухайские вышки… Погодные условия здорово помогали создать атмосферу жути концлагеря.

 

Поскольку я играю предателя и негодяя, мне сложно найти в этом персонаже что-то личное и близкое. В этой роли мне было интересно сыграть такое превращение человека в немецкую овчарку.

 

ФАЯ ДЕВЯТАЕВА (ДАРЬЯ ЗЛАТОПОЛЬСКАЯ)

 

ДАРЬЯ ЗЛАТОПОЛЬСКАЯ: Когда позвонил Тимур Бекмамбетов, я, конечно, удивилась. Но я знаю Тимура 25 лет и абсолютно доверяю его интуиции. На мой взгляд, он настоящий визионер, редкий профессионал мирового масштаба в нашем кино. Ему смело можно довериться.

Тимур объяснил, что ему нужен человек с неким личностным содержанием, которое было у героини, что надо не столько перевоплотиться, сколько совпасть с ней.

Летом я читала со сцены письма женщин мужьям и любимым на фронт. И в каждом таком письме в нескольких строчках для меня уже была целая история, достойная фильма. Экранного времени у моей героини совсем немного, поэтому мне важно было буквально в нескольких взглядах прожить судьбу этих женщин. Для меня Фая Девятаева — такой же герой Советского Союза, как ее муж-лётчик.

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Когда я стал искать исполнительницу роли жены Девятаева, я подумал, что мне не нужна профессиональная актриса. Как когда-то я выбрал Жанну Фриске на роль в «Ночном дозоре». Нужно было найти медийного человека, у которого есть интеллект и опыт, девушку, которая может быть настоящей на экране, у которой достаточно выдержки, чтобы быть на экране в образе жены героя, которого считают предателем. И еще одно обстоятельство — жена Девятаева была татаркой. И я вспомнил про Дарью — наше интервью в «Белой студии» было одним из самых интересных в моей жизни. Дарья — взрослая, умная, у нее есть этническая связь с образом. Мне показалось это интересным решением. Её небольшая роль — очень важная, ведь она, по сути, единственная, кто обращается от лица фильма к женской аудитории. «Девятаев» — это также фильм про важность выбора партнера в жизни, про то, как оба партнера проверяются в экстремальных обстоятельствах.

 

ДАРЬЯ ЗЛАТОПОЛЬСКАЯ: Я совершенно согласна с Тимуром. Мне кажется, главные качества для мужчины — это доброта, порядочность и цельность. Я ценю эти качества выше, чем физическую силу или способность быть душой компании. Девятаев именно такой мужчина. Может быть, Ларин ярче его и говорит убедительнее, но Девятаев точно знает, что такое хорошо и что такое плохо. Этот фильм еще и о выборе между этими двумя жизненными позициями.

 

РЕЖИССЕРЫ

 

СЕРГЕЙ ТРОФИМОВ: Мы с Тимуром работаем вместе с 1991 года, с картины «Пешаварский вальс» — я тогда был начинающим оператором, а он начинающим режиссером. Вместе мы снимали и знаменитую серию роликов банка «Империал». Мы всему учились вместе, но он всегда был для меня авторитетом и примером, поэтому я во многом считаю его своим учителем. А я, надеюсь, был для него тем человеком, на которого можно опереться.

С Тимуром бывает непросто, но с ним всегда интересно. Он никогда не терпит банальности и на любом этапе пытается что-то сломать. Это метод работы. Он никогда не удовлетворен тем, что логично, что правильно, всегда пытается сделать что-то острое, что-то свое, и это касается всех этапов работы — и сценария, и выбора актеров, и съемок, и монтажа.

 

Историю Михаила Девятаева Тимур хотел экранизировать давно и приглашал меня стать оператором-постановщиком. Но я не мог ответить согласием, потому что был занят на проекте «Вертинский» Авдотьи Смирновой. Тимур начал разрабатывать фильм с другой группой, но потом неожиданно обратился ко мне с предложением стать режиссером.

 

К этому моменту большая часть работы была уже сделана — самолеты построены, основные объекты выбраны, утверждены многие актеры. Мне оставалось завершить подготовительный период. Я доутвердил объекты, костюмы, завершил кастинг — а дальше мы работали над картиной вместе, что для нас было довольно привычным делом. Все стратегические решения принимал Тимур. Остальное мы контролировали вдвоем, а поскольку мы работаем вместе больше 30 лет, то разногласий у нас не бывает, мы говорим на одном языке, хорошо понимаем друг друга и всегда друг друга подстраховываем. Были моменты, когда мы работали параллельно, снимая разные сцены на разных площадках.

 

Нельзя сказать, что это совсем дебют для меня. У меня были рекламные ролики, где я был режиссером. Конечно, ролики и фильм — несравнимые вещи и разная ответственность. Когда я был в картине оператором-постановщиком, я всегда частично выполнял функции режиссера — всегда принимал участие не только в том, что связано с камерами, но и с костюмом, реквизитом, гримом — это для меня привычно. Но полная режиссерская ответственность — это сложно. Потому что ты отвечаешь за результат в целом, принимаешь все решения, группа смотрит на тебя, ты должен вести всех за собой, балансировать между разными департаментами, актерами, в общем, много нюансов, в том числе политических.

 

ПАВЕЛ ЧИНАРЕВ: Это не первая моя работа с Тимуром. Так вышло, что Тимур — первый кинорежиссер в моей жизни. Когда мне было девять лет, я впервые вышел на съемочную площадке, и это был фильм Тимура Бекмамбетова «Наши 90-е». Этот фильм был запрещен на телевидении, но его можно найти где-то в интернете. Когда мы встретились с Тимуром на «Девятаеве», он сказал: «Привет, 22 года прошло». И мне в мои 35 стало как-то не по себе — время слишком быстро летит.

Работать с Тимуром, конечно, потрясающе. Он и тогда, в конце 1990-х, был очень убедительным человеком, у него за плечами уже были рекламы Банка «Империал». А теперь он крупнейший режиссер страны и вся работа его ориентирована на творчество, а не а то, чтобы реализовать бюджет. И хотя наше кино носит гордое название «блокбастер», это настоящее авторское кино.

Трофимов — полноценный режиссер этого фильма. Тимур и Сергей вместе прошли большой творческий путь, и это очень чувствовалось в работе. Если на площадке находился кто-то один из них, то весь актерский цех понимал, что языком одного говорят двое, было очевидно, что они — не лебедь, рак и щука, а что они дышат одним воздухом. Они никогда не ставили ни перед кем противоречивых задач.

 

ПАВЕЛ ПРИЛУЧНЫЙ: Я всегда мечтал поработать с Тимуром, считаю его одним из лучших режиссеров в России, поэтому, когда компания «Базелевс» позвала меня на пробы, был счастлив. Я родился в Казахстане, и, когда Тимур узнал об этом, он на меня стал смотреть как на своего. А когда режиссер относится к тебе не только как к артисту, но и как к близкому по духу человеку, это дорогого стоит. Работать с ним очень увлекательно. Он редко смотрит на время, не всегда придерживается сценария, следует за своей идеей по зову души. Ему интересно мнение артиста о роли, которую тот исполняет. Не просто послушать и сделать по-своему, а именно услышать. Многие сцены мы обсуждали вместе, потому что для него кино — это сотворчество. А еще у него безумно крутая атмосфера на площадке, ты невольно вливаешься и растворяешься в ней. Я бы очень хотел поработать с ним еще когда-нибудь.

Сергей Трофимов — очень талантливый режиссер, оператор и человек. Несмотря на серьезный вид, у него потрясающее чувство юмора и самоирония. На площадке они с Тимуром были единым целым.

 

ДМИТРИЙ ЛЫСЕНКОВ: До съемок в «Девятаеве» с Тимуром я пересекался несколько раз: во-первых, в его скринлайф-фильме «Игрок». Во-вторых, Тимур приходил на спектакль «Преступление и наказание» в Александринке, где я играл Свидригайлова. Спектакль шел пять часов, но он досидел до конца. В-третьих, я снимался в короткометражке «Подвиг» Вани Петухова для его благотворительного фонда «Подсолнух». А еще мы начинали репетировать его спектакль «Ходжа Насреддин» в Театре Наций. То есть к «Девятаеву» мы подошли уже знакомыми людьми, но по-настоящему вместе поработали впервые.

 

ИГОРЬ УГОЛЬНИКОВ: Тимур работал над фильмом с большим воодушевлением, эта история его захватывала, особенно сцена авиационного боя. Я видел, как у него горели глаза. А когда режиссер работает с таким воодушевлением, это передается через экран. И еще меня потрясло, как безжалостно он мог перемонтировать огромные куски картины, выкидывая эпизоды, которые трудно, долго и дорого снимались. Это говорит о нем как о режиссере с большой буквы… Мы работали с ним впервые, и я с удовольствием, без каких-либо опасений буду с ним работать над следующими картинами. У нас уже есть некоторые идеи.

 

ПОЛЕТЫ

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ:

В нашем фильме мы почти 30 минут находимся в самолете, в небе. Несмотря на то что сами бои, в которых участвовал Девятаев, достаточно подробно описаны, передо мной стояла трудная задача — придумать, как снять такое количество воздушных сцен достоверно, эффектно, эмоционально и как аттракцион в такой короткий срок производства. Есть несколько традиционных технологий. Самая редкая и дорогая — поднять в небо реальные самолеты и начать воевать. Например, в «Дюнкерке» Нолана какие-то кадры снимались с настоящими самолетами. Но в нашем случае снять полноценные 20-30 минут боя — нереально. Будет скучно, с массой ограничений и безумно дорого. К тому же «Аэрокобры», которые пилотируют наши герои, давно уже не летают. Второй путь — компьютерная графика. Студии уже научились идеально делать сами самолеты, небо, состояние погоды, освещение. Проблемы начинаются на этапе анимации. Самое сложное — хореография боя. Потому что, каким бы хорошим не был аниматор, бои происходят у него в голове. А художники мыслят кадрами, а не сценой целиком. Такой рисунок воздушного сражения не сможет придумать даже самый талантливый инженер компьютерной графики. Тогда пришла в голову идея обратиться к опыту компьютерных игр. Есть одна из самых популярных в мире игр War Thunder — это симулятор реальной боевой техники, включая самолёты времен Второй мировой войны. Мы попросили компанию-разработчика Gaijin найти виртуальных лётчиков — реальных пилотов War Thunder, которые могли бы смоделировать воздушные бои, в которых участвовал Девятаев. Пилоты War Thunder разыграли для нас внутри игры-симулятора несколько десятков разнообразных сценариев боя, а затем мы взяли програмнные данные из движка самого симулятора. Игровой движок сохранял технические данные об этих полётах: в каком положении был самолёт, когда открывались закрылки. В современных игровых симуляторах очень хорошо продумана реальная аэродинамика, поведение самолетов, углы атаки и разворотов, виражи, наклоны — все считается автоматически. В результате мы перенесли в фильм достоверный рисунок воздушных сражений времен Второй мировой войны. Такое до нас еще никто не делал.

 

 

СЕРГЕЙ ТРОФИМОВ: Система, придуманная Тимуром, в нашем кино была использована впервые. Игровой движок Unreal Engine для съемок использовали ранее  в блокбастерах Marvel, последних «Звёздных войнах» и в сериале «Мандалорец». Игровой движок помог с предвизуализацией сцен воздушных сражений. Их постановка велась в виртуальной реальности при помощи созданного на компьютере окружения. Его проецировали на экраны на съёмочной площадке, чтобы актёры могли представить, как сцена будет выглядеть в фильме. Оператор фильма – Елена Иванова – летала на одном из виртуальных самолётов и снимала реконструкцию боёв внутри игры на виртуальную камеру. Во время сцен воздушных сражений она не снимала на зелёном экране что-то, что потом создадут художники компьютерной графики, а видела сцену примерно такой же, какой она будет в фильме. В результате она могла точно поставить камеру, схватить какие-то детали прямо в бою. Этого никто до нас не делал

 

 

ПАВЕЛ ПРИЛУЧНЫЙ: Я вообще люблю компьютерные игры, но никогда не играл на симуляторе. На съемках Тимур мне сказал: «Вот тебе игровой ноутбук и штурвал, снимаем полеты». А я со штурвалом никогда не играл. Это сложно, там очень мягкое управление, как в настоящем самолете, — винт, рулевые, градус… Чуть повернешь в другую сторону — и все, ты ушел. Нужно открыть подкрылки на определенной высоте после взлета, четко все знать, иначе разобьешься. Я две недели так играл, а потом Тимур предложил мне полетать по-настоящему, за штурвалом посидеть. Мы нашли пилота и поднялись с ним в небо — пилот, Тимур, я и мой сын. Тимоха очень кайфанул! Если бы меня отец на такое взял, я бы помнил всю жизнь! Думаю, и он запомнит! Мы взлетели, пилот рассказывал, что, где, как, мы повторяли разные термины. А в какой-то момент он говорит: «Ну все, Павел Валерьевич, передаю вам управление». И я такой: «Ой…» далее непечатно)) Я налетал четыре часа, один раз посадил самолет, один раз поднял. Но это был небольшой самолет, он прост в управлении. «Хейнкель» гораздо сложнее. И вообще, самолет — это не автомобиль с АКП. Невозможно управлять самолетом, который ты не знаешь. Поэтому Девятаева долго таскали по допросам гэбэшники — они не верили, что он реально мог поднять «Хейнкель» без специального обучения.

 

ПАВЕЛ ЧИНАРЕВ: Съемку полетов я не забуду никогда. Во-первых, меня совершенно поразил Тимур. Он меня постоянно корректировал: «Не так штурвал крутишь!», «Гашетка не так должна быть!», «Ты же занимался…» — «Да, занимался, но я думаю про роль, а не про гашетку, а вы откуда про все это знаете?» — «Давно летаю», — говорит Тимур.

Во-вторых, крутиться в центрифуге было достаточно забавно, но физически тяжело. А поскольку роль моя разрасталась прямо в процессе съемок, то мне не подготовили дублера и все трюки приходилось делать самому. На 20-м дубле я просто терял сознание. На площадке была оборудована специальная система, на которую подвешивалась отрезанная кабина самолета — без носа, хвоста и крыльев. В этой кабине мы имитировали акробатические элементы в воздухе, крутясь на каких-то трапециях. Выглядело это как настоящий аттракцион. Но самой поразительной там была работа со светом. Я понимал, что в этом абстрактном пространстве вокруг меня летает не только камера, но и искусственное солнце, искусственные облака, искусственные потоки ветра. Потом многое будет дорисовано, но на съемках тоже была создана полная иллюзия полета.

 

ПАВЕЛ ПРИЛУЧНЫЙ: На площадке вокруг моего самолета ставили большие экраны. Это было гораздо интереснее, чем играть на хромакее. Потому что я мог видеть, куда я лечу, куда поворачиваю, что передо мной, что сбоку — экраны создавали ощущение реальности. Но я только начал обучение, а меня сразу в бой с игроками мирового класса! Конечно, они сбивали меня моментально. Я и минуты в воздухе провести не мог. С тех пор я сильно набрал, и когда мы недавно с Тимохой и Мией ходили в большой игровой центр, я увидел симуляторы той же фирмы, что были на съемках. И сотрудник центра, увидев, как я играю, очень удивился и спросил: «А вы что, летчик?» То есть полученные навыки помогают мне теперь и в жизни.

 

СЕРГЕЙ ТРОФИМОВ: Оператор-постановщик фильма Елена Иванова — наша давняя подруга и коллега, мы работали вместе еще на «Ночном дозоре», где она была оператором второго юнита. Потом, когда я снимал «Монгола», она со вторым юнитом снимала экшен-сцены. Еще у нее в фильмографии «Легенда 17» и много других больших картин. У нее репутация экшен-оператора. Она очень мобильная, надежная и по-человечески замечательная. К тому же она очень увлечена техническими нюансами. А у нас много сцен с авиационными боями. И Лена взяла на себя всю техническую проработку, траектории полетов: как летит самолет, как кренится, где в это время солнце, как меняется свет.

 

Я не игроман, и меня вообще мало интересует техника. В операторских чатах любят обсуждать всякие технические новинки, а мне всегда важнее история, раскадровка, ритм, музыка. Я всегда больше думаю о сюжете, чем о том, как снять красивую картинку. Все операторские приемы нужны только для одного — для выделения главного и правильного распределение внимания зрителя. Большая операторская работа — в этом. А технические трюки — это другое. Для меня они менее интересны. Тимур полностью взял на себя ответственность за бои и технологии, а я больше занимался сценами концлагеря, людьми и тем, что с ними происходит.

 

КОНЦЛАГЕРЬ

 

АЛЕКСАНДР ДЕВЯТАЕВ: Это не первый фильм, действие которого разворачивается в концлагере, но первый, где мы подробнее видим концлагерный быт. Мы немало знаем про мучения в концлагере, но никто не знает, как заключенные брились, как и что ели, как все это выглядело. Фильм рассказывает только про два лагеря, но в действительности отец был в четырех: первые два — это лагеря для летчиков, которые находились в городах Лодзь и Хойна. Третий лагерь — Заксенхаузен под Берлином. И наконец, Карлсхаген 1 на острове Узедом. Там было несколько концлагерей, этот непосредственно в Пенемюнде (ракетный центр барона фон Брауна).

 

Сцены концлагеря в фильме трогают меня больше всего. Когда я приехал на первые съемочные дни (это было 17 или 18 февраля), там был кошмарный ливень и ураган, актеры работали часами на улице, это было для них тяжелым испытанием. В таких погодных условиях понимаешь, почему заключенные надевали под робу мешки из-под цемента. Немцы за это их избивали, но они все равно надевали, потому что иначе на пронизывающем ветру на аэродроме было не спастись. Вообще, погода зимой в Кронштадте очень похожа на Узедом, он стоит на том же море, просто с другой стороны, и актеры оказались в условиях, похожих на лагерные, в этом смысле в фильме все очень достоверно.

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Мир концлагеря настолько страшный и депрессивный, что это передавалось и съемочной группе. У нас снято намного больше материала про лагерь, но несколько особенно страшных сцен я из фильма вырезал. Я подумал, что здесь очень важна мера, что нужно дать зрителю эмоционального переживания столько, чтобы ему не захотелось убежать. Все понимают, что такое концлагерь, я не хотел спекуляции зверствами.

 

ПАВЕЛ ПРИЛУЧНЫЙ: В этом фильме подробно показана жизнь в концлагере — быт, отношения между надзирателями и осужденными. Многие опасаются поднимать эту тему, никто не хочет говорить о том, что русские сами друг друга сдавали ради жизни и ради свободы, а это тоже важно знать для понимания истории Великой Отечественной войны.

 

ПАВЕЛ ЧИНАРЕВ: К лагерным сценам мне не привыкать. Я учился на курсе у Льва Додина. И все время обучение мы с Львом Абрамовичем работали над эпосом «Жизнь и судьба». Мне не надо объяснять, что такое нары, я читал Шаламова, Гроссмана, для меня это близкая тема, и предлагаемых обстоятельств на съемках мне было достаточно, чтобы быстро в нее погрузиться.

 

ДМИТРИЙ ЛЫСЕНКОВ: Работать в этом фильме было интересно. Это очень большое и сложное производство: громадная площадка, огромное количество народа, режиссер руководит издалека по громкой связи. Нужно быть очень мобильным, готовым к быстрым изменениям, быстро соображать, видеть картину в целом. Иногда мы на площадке просто терялись, потому что не всегда было понятно, когда начинать говорить текст, где камера — она на большом расстоянии, то сбоку, то сверху… Это такой масштабный голливудский опыт, к которому надо привыкать всем — и актерам, и группе, мы еще не привыкли дистанционно управляться.

 

ВЕРТИКАЛЬНЫЙ ФОРМАТ

 

ИГОРЬ МИШИН: Тимур Бекмамбетов, режиссер и продюсер фильма, нередко экспериментирует — в частности, с вертикальным форматом и форматом скринлайф, когда всё действие происходит на экране компьютера или смартфона. Его идеи совпали с нашими поисками — интересно сделать несколько вертикальных сериалов, которые можно будет с комфортом посмотреть на смартфонах. Так, у «Девятаева» будет версия и в вертикальном формате в онлайн-кинотеатре МТС ТВ. Кино получилось ярким и интересным, в нем удивительно сочетаются военный экшен и глубочайшие смыслы. Уверен, что фильм зрители воспримут с интересом и благодарностью. Думаю, та традиция, которая была заложена режиссерами в 60-70-х годах прошлого века, трансформируется в новые подходы к осмыслению в кино Второй мировой войны. Тут важно грамотное сочетание жанровой привлекательности и драмы конкретного человека.

 

«ОШИБКИ НАДО УМЕТЬ ПРОЩАТЬ, А ПОДВИГИ ПОМНИТЬ»

 

АЛЕКСАНДР ДЕВЯТАЕВ: Я видел рабочую сборку, но это еще не фильм. Сначала смотреть было очень необычно, потому что у меня в голове сложилась своя последовательная нить. Первую четверть фильма я осторожно присматривался, а потом фильм меня забрал, задел, поглотил, затронул мои чувства. Я пока не обсуждаю художественную часть фильма, но с точки зрения пересказа истории он совпадает с моими представлениями о том, что было на самом деле.

 

ИГОРЬ МИШИН: С уверенностью могу сказать, что большое количество зрителей благодаря нашему фильму впервые узнают о подвиге Героя Советского Союза Михаила Девятаева. Думаю, что они испытают удовольствие от качества этого фильма, от актерских работ, от воздушных боев, которые занимают важное место в этом кино. В некотором смысле это зрелищный аттракцион, на который сегодня особенно реагирует российский зритель. При этом лента сделана с большим уважением к памяти людей, которые вынесли все тяготы войны на своих плечах.

 

ИГОРЬ УГОЛЬНИКОВ: Фильм, на мой взгляд, получился достойным, даже уникальным, и я уверен, что зрители со мной согласятся. Важно еще и то, что все самолеты — и «Хейнкель-111», и две «Кобры» — все это и многое другое останется в кинокомплексе «Военфильм», причем не только как экспонаты: все это можно будет использовать в будущем, для съемок будущих картин. Я считаю, что эта картина очень важна для молодых зрителей. Помимо того, что она будет захватывающей и интересной, она мотивирует их побольше узнать и о подвиге Михаила Девятаева, и о других страницах Великой Отечественной Войны.

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Наш фильм, как мне кажется, начинает важный разговор про приказ 270 от 1942 года, согласно которому все попавшие в плен автоматически становились предателями. Тогда, в начале войны, тысячи людей сразу сдались в плен, и для того, чтобы пресечь это, был выпущен тот жесткий, драконовский приказ. Массовый переход удалось остановить, но количество сломанных судеб тех, кто попал в лагеря после плена, не поддается подсчетам. Столько людей оказались предателями одним росчерком пера! Для того чтобы дальше жить, нам нужно эту гражданскую войну закончить.

 

ПАВЕЛ ЧИНАРЕВ: Мы часто говорим об особой русской ментальности, силе духа и других уникальных чертах, отличающих русского человека от любого другого. Мне кажется, что главная «особость» русского, российского человека — это сострадание и прощение. В нашем фильме история предателя рассказана через историю прощения. Главный герой прощает своему другу предательство. И это очень правильный разговор об этих людях. Это история о прощении. Надо научиться прощать близких людей за их ошибки. Хочу верить, что «Девятаев» — начало нового диалога о войне.

 

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: В «Девятаеве» в финале есть отличные слова: «Ошибки надо уметь прощать, а подвиги помнить». Для меня это квинтэссенция отношения к памяти о войне и победе. Если мы друг к другу будем относиться как члены одной семьи, друг друга любить, слышать друг друга, быть ответственными, вне зависимости от убеждений, статуса и власти, то такие понятия, как Родина, патриотизм, приобретут совсем другое значение и другую ценность. Главное — оставаться людьми. В этом гуманизм всех лучших советских фильмов о войне. Все фильмы о войне, которые я люблю, — про то, что на войне испытывается человек, и об отношениях между людьми. Защищать родину — это твой долг, но ты должен оставаться человеком.

 

АЛЕКСАНДР ДЕВЯТАЕВ: Любой фильм о войне должен рассказывать только правду. Конечно, на войне было много разных правд. И для части из них время еще не пришло. И тем не менее…

Из тех важных правд, что имеют отношение к этому фильму, я бы отметил три.

 

Первое. Мы видели много фильмов о лагерях смерти, уничтожении евреев, о Холокосте. Фильмов про жизнь в лагерях для военнопленных я не видел. А там содержались десятки миллионов наших соотечественников. И люди почти ничего об этом не знают. А также ничего не знают про фильтрационные лагеря, куда попадали военнопленные после возвращения из плена и где сотрудники НКВД определяли, кто предатель, а кто нет.

 

Второе. Наши летчики сражались и на стороне немцев — основная масса тоже ничего об этом не знает. Об этом есть много архивных документов, но они закрыты. Фильм «Девятаев» снят по воспоминаниям отца, но какие-то дополнительные сведения я собирал по крупицам. Среди документов, связанных с отцом, есть множество протоколов допросов НКВД, но я не видел ни одного документа, который подтверждал бы факт этого перелета. Протокол допроса — это не документ. Человек, который допрашивает, — не свидетель этого перелета. А документов про перелет, про самолет, про сведения, которые были в нем, не существует. При этом известно, что любой самолет, попавший на нашу сторону, должен был быть обследован группой специалистов. В допросах — никаких вопросов о самолете.

Только в прошлом году мне на просторах интернета случайно попался документ, подписанный генералом Беловым, который командовал 61-й армией, в расположении которой приземлился «Хейнкель». Отец прилетел 8 февраля, а 10 февраля армия Белова начала Восточно-Померанскую операцию. В сводке событий среди прочего сообщалось: «На нашу сторону прилетел немецкий самолет «Хейнкель-111» с десятью русскими, кто такие — разбираемся».

Я не понимаю, почему архивы до сих пор закрыты. Разве сейчас эти сведения сверхсекретны? Мы не знаем даже, кто представил отца к званию Героя СССР. Есть миф, что это был Королев, но это не подтверждается ни одним документом. Отец и сам не был на 100 процентов в этом уверен.

 

И третье. В документальном фильме «Догнать и уничтожить» есть кадры, где отец встречается в Германии с Гюнтером Хоббом — немецким летчиком, который пытался сбить его при побеге. Отец встает, поднимает рюмку, они смотрят друг на друга, и отец обнимает его. Он обнял бывшего врага, простил его. Что уж говорить о своих товарищах. И это очень важная тема, о которой необходимо сейчас говорить: надо прекратить воевать, надо всех простить, если не доказано, что человек изменил родине. Надо открыть архивы, там много ответов на много вопросов, надо дать возможность каждому узнать о своих родственниках. Это и будет важной патриотической работой.